"Счастье не во множестве, но в честности немногих..." (Вильям  из Коншеза).
 
Согласно Хичкоку, семь ступеней алхимического процесса описаны  адептами более или менее ясно и доступно. Однако есть одно исключение:  абсолютным покровом тайны окутан вопрос о том, в каком сосуде должен  происходить процесс. Как мы уже знаем, Хичкок предположил, что именно  сосуд и служит ключом к тайне обретения сокровища и что таковым  сосудом является сам алхимик. Адепт XVI века Дени Захер рассказывает в  своих "Мемуарах", как парижские алхимики тщетно искали правильное  вместилище для философского камня: "Один работал со стеклянными  ретортами, другой - с глиняными сосудами, прочие - с бронзовыми  вазами, с горшками, бочками, кувшинами и кружками из меди, свинца,  серебро или золото". Ни один из них не преуспел.
Гипотеза Хичкока о процессе очищения, ведущем к мистическому  союзу с божеством, напоминает гностическое таинство брачного чертога,  высочайшее духовное достижение в учении валентиниан: верующий  удостаивается созерцания божественного брака Софии с Сотером  (Спасителем) и сам соединяется с собственным ангелом по образцу этого  небесного бракосочетания. Чтобы достичь совершенного единства,  необходимо сочетать порождающий, активный, мужской элемент с питающим,  пассивным, женским элементом. Мы уже упоминали, что алхимики считали  солнце олицетворением мужского принципа: его теплота и сияние  воспринимались как проявления мужского начала, ибо жар и сухость  традиция классифицировала как мужские качества. Луна же была  воплощением женского принципа, ибо она излучала только тот свет,  который воспринимала от солнца. Таким образом, луна - это вместилище,  сосуд и материнское чрево; прибывание ее в период от новолуния до  полнолуния ассоциировалось с беременностью.

Среди алхимических аллегорий часто встречается образ  бракосочетания солнца и луны, прототипов двух полов. Любопытная  гравюра из трактата Михаэля Майера "Химические тайны природы" (1687)  изображает солнце и луну, которые соединились в объятии перед пещерой,  символизирующей алхимический сосуд. Пояснение к этой гравюре гласит:  "Он зачинается в воде и рождается в воздухе; приняв красный цвет, он  идет по воде". Отпрыск солнца и луна - красный философский камень,  парящий над жидкостью в тигле. Еще одна эмблема философского камня -  андрогин (полумужчина-полуженщина, наполовину солнце, наполовину  луна), держащий в руках философское яйцо, которое, как и змей,  символизирует вселенную.

Алхимическая печь тоже служит символом упомянутого союза. Не  случайно этот аппарат именовали космическим горнилом. Разве он не  воспроизводил жизнетворный процесс, представавший взору адепта в  глубинах космоса? На рисунке Клеопатры, древнейшем в своем роде, уже  четко отражено разделение функций двух начал. Изображенная внизу печь,  податель тепла, символизирует мужское начало; расположенная вверху  реторта - женский элемент. Из сосуда, стоящего на огне, "семя"  переходит в верхнее вместилище. Здесь оно охлаждается, сгущается и  разжижается. Еще отчетливее эта "схема бракосочетания" обнаруживается  на более поздних гравюрах, где печь и выпуклые сосуды представлены в  образе супружеской четы. Три миниатюрные реторты - потомство этого  брака - как бы сосут материнскую грудь.